Суровые времена - Страница 89

Ага. Естественно.

Мне захотелось сказать Костоправу, что мы – всего-то навсего Черный Отряд. То бишь банда неудачников, не способных заработать себе на жизнь иначе, чем солдатчиной. Ну да, ввязались мы в драку с какими-то чудаками, которыми без нас еще сто лет никто не заинтересовался бы. Мы скованы понятиями чести, потому что дали слово, да еще из-за Душил, укравших твое дитя. Верно. Так и есть. Вот только про спасение мира – не надо.

Я очень боялся, что Старик станет кем-нибудь вроде Длиннотени, Могабы, Ревуна, Кины и прочих дьяволов нашего времени. Одна из прямых обязанностей летописца: напоминать капитану, что он – никакой не полубог. Только вот разучился я это делать… Черт побери, я даже дядюшку Доя перебить не могу, когда он заводится!

– Мне нужна зацепка, Ведьмак, – сказал Костоправ. – Очень нужна. Ну скажи, что ты нашел хоть что-то. Скажи же.

– Семена вот Мургену нашел…

– Проклятье…

– Лучшей из их идей была – проследить уцелевших из Круга Восемнадцати.

О, это интересно…

Костоправ остановился и взглянул на меня, словно я мог ему что-то объяснить. Я заметил, что сосредоточенности в его взгляде больше нет. Он вспоминал битву при Чарах.

Круг Восемнадцати поднял громадные армии бунтовщиков, дабы низвергнуть Госпожу. Последняя битва при Чарах была самой кровавой за всю историю мира.

Кругу не удалось победить.

– Мы убили Твердеца с Загребущим, – сказал Старик. – А Шепот Госпожа сделала Взятой. Значит, трое…

– Куда больше просто разбежалось, когда мы разметали их, – заметил я.

Это «мы» вызвало улыбки на лицах Масло, Ведьмака и Старика. Мне тогда было лет двадцать, а о Черном Отряде я даже не слыхивал.

– Мы тогда уж очень хорошо сработали, командир, – сказал Ведьмак. – Ни одного бывшего солдата бунтовщиков не удалось отыскать, чтоб допросить. Мы не смогли даже узнать имен семерых из Восемнадцати. Но в Башне отыскались те, кто служил тогда младшими офицерами. Они заявили, что своими глазами видели гибель всего Круга за исключением одного, по имени Пустяк, тех, кто стал Взятыми, и одного из тех, чьих имен не удалось узнать.

– Пустяк… – Костоправ снова пошел по складу. – Помню такого, но – только имя. Мы были у Лестницы Слез и получили известие, что Пустяк окружен. На востоке… Мы тогда занимались Твердецом… Даже не помню, упоминал ли я этого Пустяка в Анналах.

Ха! Вот отличная возможность показать себя!

– Упоминал. Одной фразой. Так и написал, что Шепот взяла Ржу, а Пустяк окружен.

– Шепот… Да. Она совсем недавно стала Взятой. Значит, Госпожа должна знать, что там между ними было.

– Да ведь Пустяк была женщина, – вспомнил Ведьмак. – А Длиннотень – кто?

Костоправ сдвинул брови.

– Он никогда полностью не раздевался, – сказал я, – но я совершенно уверен, что – мужик. Физически.

Старик метнул в меня острый взгляд. Черт побери! Но таглиосцы ворчали меж собой в дальнем углу, и никто из них не слышал моей оговорки. Хотя и Ведьмака в списке посвященных не было. Я поспешил исправить оплошность:

– Но во плоти его видел только Копченый. А он уже не расскажет…

– Он еще жив? – удивился Ведьмак.

– Едва, – отвечал Костоправ. – Мы поддерживаем в нем жизнь. Прежде иногда удавалось выводить людей из комы. Так, значит, это – все? Все, что вам удалось отыскать за три года?

– Бывает и так, командир, – Ведьмак усмехнулся. – Да, совсем забыл. Они дали нам целый гроб с бумагами и прочей ерундой, которая принадлежала тем, кто мог бы обратиться в Длиннотень, если он вообще из числа Восемнадцати. Все упаковано и надписано на случай, если какой колдун захочет воспользоваться.

Лицо Костоправа мигом засияло ярче солнышка.

– Масло, отсылай людей по домам, чего тянуть! – заорал он. – Бонхарж, чего ты там копаешься? Твои люди тебя заждались! – Он обернулся ко мне: – Пожалуй, все это надо переправить к Госпоже. Она в таких вещах разбирается.

Масло тем часом выгнал таглиосцев из склада. Казалось, они смущены неожиданной милостью Освободителя. Впрочем, я тоже был удивлен.

– Ну, ребята, а у вас тут – что нового? – спросил Ведьмак.

– Нового – много, – отвечал я. – Но интересного – мало. Клюем да клюем их помаленьку.

– Могаба вправду теперь большая шишка в армии Длиннотени?

– Точно. Вояка он умелый, только Длиннотень ему много воли не дает. В основном он с нами воюет через вторые руки. Нож за него выполняет всю грязную работу.

– Что? Нож? Тот самый, что был с Лебедем и Мотером?

– Ну да.

Я оглянулся на Старика. Лицо его окаменело.

– Ну да. Нож переметнулся, пока вас не было.

– Идем-ка назад во дворец, Мурген, – сказал Костоправ. – У нас еще дела.

92

Почти всю дорогу капитан молчал, разве что иногда взрыкивал на встречных, осмеливавшихся пялиться на шадарита в компании белых дьяволов. Нас, северян, здесь мало. Настолько, что многие местные вообще белых людей пока не видели. Мы, конечно, не очень старались избавиться от дурной репутации.

Некоторые интеллектуалы из жрецов утверждали, что дружба с нынешним Черным Отрядом столь же губительна для Таглиоса, как и вражда с нашими далекими предками.

И это было похоже на правду.

Мы подошли ко дворцу. Костоправ продолжал бубнить себе под нос – в основном жалел, что поход дал нам столь мало. Он так уж пестовал идею этого похода, что теперь очень нелегко расставался с надеждами.

– Долго еще твоя родня будет здесь? – спросил он.

Я не собирался его радовать.

– Побудут еще. Они тоже хотят получить свой ломтик Нарайяна Сингха.

Старик до сих пор не доверял дядюшке Дою.