Суровые времена - Страница 92

Полет. Быстрая проверка всех негодяев. Могаба, и Длиннотень, и Ревун с Нарайяном Сингхом и Дщерью Тьмы – все были на своих местах, в Вершине либо на Чарандапраше. Нож носился по Зиндай-Кушу, пытаясь зайти в тыл Прабриндраху Драху, однако князь рассылал кавалерийские разъезды достаточно далеко, чтобы получать предупреждения вовремя.

Соображает.

Прежде чем браться за розыски Душелова, я направил Копченого назад во времени, чтобы посмотреть, с какого момента можно проследить за главными действующими лицами. Мне хотелось взглянуть, что случилось в ту ночь, когда меня схватили и пытали. Хотелось приподнять покров с подробностей предательства Могабы.

Я обнаружил, что так далеко вернуться не выходит.

Я вспомнил тот плот посреди озера и Могабу, сыплющего проклятьями в темноту. Да, наверное, это оно. Ему совершенно незачем было плавать на тот берег. Какое-такое честное дело могло увлечь его прочь из города? Может быть, он принадлежал к противной стороне, еще удерживая Деджагор? Может, сделка уже была заключена ко времени их встречи с Костоправом? Уж не встречался ли он с Ревуном, отъехав подальше, дабы Гоблин с Одноглазым не почуяли волшебного ковра-самолета?

Может быть. Если так, тогда понятно, почему его оставили даже Зиндаб с Очибой.

Будь тогда Длиннотень в состоянии воспользоваться моментом, все мы давно были бы мертвы, а война – проиграна.

Хладные когти смерти, возможно, были куда ближе, чем я думал.

Хотя все равно неплохо бы поглядеть своими глазами.

Копченого можно обмануть. И целенаправленными усилиями направить, куда нужно.

От границ доступного прошлого я устремился к ночи моего отчаяния. Однако я не повлек Копченого к ее самому страшному часу. Вместо этого я сбавил ход и прибыл на место, когда Обманники только подошли ко дворцу.

Но не это я хотел видеть. Я направил его вперед, к моменту своего обморока на ступенях у боковой двери. Я видел со стороны, как вывалился из дворца и рассеянно опустился на камни. Припадок длился не больше минуты. Как мало времени, оказывается, провел я среди ужасов прошлого…

Затем – совсем небольшой скачок, и можно сосредоточиться на женщине по ту сторону улицы, за спиной волосатого шадарита. Замкнуться на ней, невзирая на волнение и духовное сопротивление Копченого.

Я не был знаком с ним при жизни, но, по рассказам, он был пугливее зайца и непоколебимо противостоял всему, подразумевавшему хоть какой-то риск в делах колдовских или брандмейстерских. Боязнь, вероятно, пронизывала все его существо – он вертелся, словно червяк на крючке, все время, пока я наблюдал, как Душелов грабила его библиотеку.

Ей не мешала сбивающая с пути волшба. Душилы – также, хотя один раз она столкнулась с целой шайкой. Те только поразевали рты и тут же решили, что высшие интересы призывают их куда-то еще.

Казалось, она не замечала моего присутствия, в отличие от того раза, на пшеничном поле. Может, она даже не знает о тайне Копченого?

Это было бы превосходно.

Я наблюдал за ней долго, даже после того, как она покинула дворец. Копченый ни на секунду не переставал сопротивляться.

Затем я вернулся перекусить и утолить жажду, а после вознамерился заняться делами поинтереснее: проследить за Гоблином и, ради утоления любопытства, взглянуть на окончательную ссору Ворчуна с Ножом. Свидетельств того, из-за чего Нож бежал, мне так и не удалось отыскать.

96

Чтобы отыскать Гоблина, пришлось вернуться в то время, когда я в последний раз видел нашего недомерка, а затем последовать сквозь время за ним.

Помнится, он, вытащив меня из очередного провала в прошлое, вскоре покинул свои покои, имея при себе лишь скромную торбочку, и, в сопровождении самых верных таглиосцев, отправился в гавань, после чего поплыл вниз по реке. Теперь он был уже в самом сердце дельты, пересаживаясь с грузом и таглиосцами на морское судно для дальних плаваний с флагами и вымпелами, совершенно мне незнакомыми. С болотистого берега за ними наблюдала стайка детишек и несколько взрослых лодырей нюень бао. Те смотрели так, словно занятие чужеземцев было для них величайшим развлечением за несколько последних лет. Невзирая на мое знакомство с этим племенем, они среди своих родных земель казались мне бесконечно чужими – куда более чужими, чем в Деджагоре, который был чужим всем нам.

По причине, не ясной и мне самому, навещать мир Сари как-то не хотелось. Я просто считал ее принадлежащей моему миру и наслаждался чудом ее существования.

Проделки Гоблина меня не особенно интересовали, а его местонахождение уже установлено. Так отчего бы не взглянуть, как поживают нюень бао? Дядюшка Дой утверждал, что дельта – сущий рай земной.

Ну да, конечно. Если только ты москит. Меня не сожрали только потому, что я был всего-навсего бестелесным взором. Гоблин-то, тварь нежная, озаботился прикрыть себя – и заодно команду – противомоскитными чарами, подкрепленными его собственной вонью. Но нюень бао приходится без всяких чар уживаться с этими кровососами, некоторые из коих столь велики, что способны утащить ребенка! Я напомнил себе, что, проходя через родные джунгли Одноглазого, на всю жизнь насмотрелся на разных насекомых, так что народ Сари вполне справится тут без ее мужа.

Я поплыл над болотами – ведь любопытно поглядеть, где она жила до нашей встречи. Деревушки, рисовые поля, водяные буйволы, рыбачьи лодки – явно все то же, что и вчера, и год назад, и сто лет назад. И в будущем явно ничего не изменится. Все попадавшиеся мне на глаза были похожи на кого-нибудь из тех нюень бао, что я мог встречать в Деджагоре либо среди служивших в Отряде в наши дни.